7. Вызов у алтаря

Моя община состояла из хороших пятидесятников, и я любил их. Иногда они свидетельствовали, как принято у пятидесятников, какой мир и радость они имеют, как христиане. Я не сомневался в их искренности. Но я также знал, что утверждение о своем мире и радости было религиозным фасадом. За этим стояли непрестанное напряжение и давление, которые они пытались всеми силами сдерживать или скрывать, но в действительности никогда не могли преодолеть этого.

Я начал проповедовать об освобождении окольными путями. Я говорил на тему, что, возможно, чьи-то личные проблемы, которые никогда полностью не разрешались, могли быть следствием демонической активности. Но мои намеки не имели эффекта. Мои прихожане сидели со снисходительными улыбками на лицах. «Какая муха укусила его? – было написано на лицах, – ну ничего, это пройдет».

Оставленный без поддержки, я не знал, как разрешить это дело. Но я не был один. Одним воскресным утром, через месяц после нашего служения Эстер и Розе Хендерсон, Бог и сатана неожиданно вторглись и разрушили внешний покой.

В то утро я выбрал для проповеди отрывок из книги пророка Исайи 59:19:

«Если враг придет как река, дуновение Господа прогонит его». Я не был предупрежден и узнал позже, что один из членов записывал мою проповедь на магнитофон. Прослушав запись позже, я смог объективно оценить содержание моей проповеди, благодаря тому, что последовало после этого.

Через пятнадцать минут моей проповеди Святой Дух взял меня под контроль, и я начал говорить то, чего не планировал. Даже тон моего голоса изменился. Я стал необыкновенно смелым.

Тема моей проповеди была: не имеет значения, что делает дьявол, – Бог всегда имеет последнее слово. Бог начал напоминать мне некоторые примеры.

«У Египта были свои волхвы, – сказал я, – но у Бога был Свой Моисей. У Ваала были свои пророки, но у Бога был Свой Илия».

Затем ко мне пришла мысль, что когда Бог хотел показать Аврааму, сколько у него будет потомков, Он вывел его в ночное поле и показал небесные звезды, сказав: «Столько будет у тебя потомков» (Бытие 15:5).

«Мы – семя Авраамово по вере в Иисуса Христа, – сказал я, – и мы подобны этим звездам. Когда другой свет сияет, вы не можете видеть звезд. Но когда посторонний свет убран, тогда звезды сияют ярче, чем когда-либо до этого. Именно так это будет в конце этого века. Когда всякий другой свет исчезнет, мы, семя Авраамово через веру в Иисуса Христа, будем сиять как звезды».

Когда я произносил эти слова, молодая женщина, сидевшая в одиночестве на первой скамейке, издала длинный, леденящий кровь крик, взмахнула в воздухе руками и резко упала на пол в очень неприличное для леди положение. Она лежала, корчась и издавая стоны прямо перед алтарем.

Это был вызов сатаны моему утверждению, что независимо от того, что бы дьявол ни делал, последнее слово всегда за Богом; и вот, демонические проявления прямо передо мной! Я должен был либо доказать то, что я проповедовал, либо прекратить проповедовать это.

В этот момент я решил, что не отступлю перед сатаной. С другой стороны, я чувствовал, что нуждаюсь в поддержке, поэтому я позвал свою жену, Лидию, выйти вперед. Я знал, что могу положиться на нее. Чувствуя, что мне необходимо больше поддержки, я бегло пробежал взглядом по лицам моих добропорядочных пятидесятнических членов церкви. Они все были в состоянии шока. Затем, в конце зала я увидел наших друзей пресвитериан Фолкнеров, и позвал их вперед.

Вчетвером мы собрались вокруг женщины, которую я не сразу узнал, когда она лежала на полу, корчась и издавая стоны. Шерри Фолкнер не стала дожидаться, пока я что-то скажу. Она была похожа на терьера, преследующего крысу.

«Ты, дух, который в этой женщине, – сказала она, – как твое имя?»

Из горла молодой женщины вышел грубый, хриплый, мужеподобный голос, который сказал: «Мое имя...» Но ничего более этого не было сказано.

И опять Шерри задала тот же вопрос, и бес ответил: «Мое имя...» и остановился.

Каждый раз, задавая один и тот же вопрос, она получала один и тот же ответ. Тогда я вмешался и внес ту же формулу, которую я применил для Эстер: «Ты, дух, который находится в этой женщине, во имя Иисуса Христа, я говорю тебе, а не этой женщине. Как твое имя?»

И опять ответом беса было: «Мое имя...»

Каждый раз, когда я повторял вопрос, то получал тот же ответ. Я обнаружил себя в том же напряженном личном конфликте, который я имел во время служения Эстер. Но в этот раз передо мной была вся моя община, как внимательные зрители!

Я вспомнил, что ученики говорили Иисусу: «Господи! и бесы повинуются нам о имени Твоем» (Луки 10:17). Итак, я сказал бесу: «Во имя Иисуса, ты обязан подчиниться мне. Как твое имя?»

И все равно последовал тот же ответ: «Мое имя...» и не более. Я увидел, что я должен покорить беса местами из Писания и именем Иисуса, и начал делать так. Неожиданно бес сдался. Он громко закричал: «Мое имя... ложь!»

Все люди в моей общине подскочили со своих мест и со звуком плюхнулись назад!

Я быстро мысленно обратился к Писанию и вспомнил, что в 22 главе 3-ей книги Царств говорится о лживом духе в устах пророков Ахавовых. Итак, полученный ответ соответствовал Писанию. И каким-то образом я получил впечатление, что эта женщина больше слушала ложь, чем говорила ее.

Я сказал бесу: «Ты, лживый дух, выходи из этой женщины!» Бес открыто не повиновался мне; он отказывался выходить. Но к этому времени я был абсолютно уверен, что если я буду настойчиво использовать имя Иисуса, то он покорится мне. В конце концов, примерно через десять минут, бес вышел с громким, непрерывным ревом, похожим на звук скоростного поезда, проходящего мимо. Никакие человеческие легкие не могут выдержать такую громкость в течение такого длительного времени. Как только бес вышел, язык женщины высунулся изо рта, наливаясь цветом и извиваясь, как у змеи. Затем, когда рев улегся, она свалилась на пол, как пустой мешок.

Стоя у алтаря, я тихо благодарил Господа за свои предыдущие уроки по изгнанию бесов у меня дома!

Продолжение следует!

Было совершенно очевидно, что бес вышел из молодой женщины, но давление внутри меня говорило мне, что там были и другие, с которыми нам надо было разобраться. Без этого предупреждения я мог просто подумать и сказать: «Слава Господу, наша сестра освобождена!» – и больше ничего не делать. Рано или поздно ее поведение показало бы, что она не была полностью свободна, и служение освобождения было бы дискредитировано.

В то же время, я почувствовал, что надо было закончить общее воскресное служение. Поэтому, я сказал Джону Фолкнеру и церковному казначею, который стоял рядом: «Проводите, пожалуйста, эту леди в мой офис, я продолжу свою проповедь».

Они вместе с Лидией провели ее в мой офис, пока я занял свое место за трибуной. Я увидел прихожан с круглыми от изумления глазами и открытыми ртами. Утренняя демонстрация убедила их в реальности бесов больше, чем любая проповедь!

Через некоторое время я услышал звук глухого стука по направлению моего офиса. Затем Лидия появилась из-за угла.

«Тебе лучше будет поскорее прийти сюда», – сказала она.

Я знал, что она не паникует, поэтому сказал людям: «Я заканчиваю свою проповедь, и вы можете либо остаться в церкви и молиться, либо идти домой; как вам угодно».

Как только я оставил платформу, одна из членов общины, богобоязненная женщина, мать церковной пианистки, подошла ко мне и сказала: «Мистер Принс, неужели это была наша дочь?»

Я остановился пораженный. Шэрон, наша пианистка, всегда сидела на передней скамейке. Она была зрелой пятидесятницей, спасенной и крещеной в Духе Святом еще в детстве. Ее отец был пятидесятническим пастором, ее муж – студентом пятидесятнической библейской школы, и брат ее мужа – пятидесятническим служителем. Она была молодой тихой женщиной, служившей Богу своей игрой на пианино, ничего не имевшей общего с женщиной, лежавшей на полу. Я не знал, что ответить.

Наконец, я сказал: «Я думаю, что это была Шэрон. На этой скамейке никого кроме нее не было».

«Могу я пройти вместе с вами в офис?»

«Конечно».

Муж Шэрон и ее отец также присоединились к нам, и мы отправились в офис. Это была сцена, которую я никогда бы не смог себе вообразить. Джон Фолкнер и церковный казначей держали руки Шэрон, но в те моменты, когда она получала свободу, она рвала на себе одежду.

«Вот так проповедники и попадают в проблемы!» – подумал я про себя.

Я громко сказал мужу и родителям Шэрон: «Если вы хотите отвести Шэрон к психиатру, я не возражаю. Я ничего не буду предпринимать, пока не получу вашего согласия продолжать».

«Мы хотели бы, чтоб вы продолжили», – ответили они.

После того, как муж Шэрон и ее отец сменили Джона Фолкнера и казначея, они извинились и ушли. Как только она оказалась под их властью, проявления улеглись.

Затем мать Шэрон отвела меня в сторону и сказала, что она пыталась организовать встречу со мной для разговора с Шэрон и ее мужем. Ее мать была опытной медсестрой; используя благоразумный, профессиональный язык, она попыталась объяснить, что происходило между молодоженами. В том десятилетии христиане не использовали такой термин, как оральный секс, но я понял, что это именно то, что она хочет мне сказать.

Я вспомнил странное искривление языка Шэрон, когда лживый дух вышел из нее. Возможно ли, что это было проявлением демонической активности?

Как только я начал разговаривать с семьей, высветилась другая деталь. У Шэрон развились странные взаимоотношения с братом ее мужа, который был служителем. Они обменивались, казалось, безвредными письмами, которые все же имели сексуальный подтекст. И одно из таких писем находилось у Шэрон в сумочке.

«Это греховная связь, – сказал я немедленно, – и пока ты не раскаешься и не прервешь ее, я не могу молиться за тебя. Ты не можешь просить у Иисуса освобождения, пока ты в этом грехе. Но если ты желаешь покаяться в этом, то отдай мне это письмо, которое у тебя сейчас в сумочке; я разорву его перед тобой».

Для того чтобы убедить Шэрон, потребовалось десять минут. Наконец, она отдала мне письмо, и я разорвал его и выбросил его в мусор.

Как только я возложил свою руку на Шэрон, чтоб молиться за нее, она опустилась на пол в сидячее положение; я сел рядом с ней. Я чувствовал, что Господь показывает мне, что была только одна позиция, в которой Шэрон могла получить освобождение: ее тело должно было быть наклонено вперед и голова должна была быть между коленями. Это было так, как если бы Сам Господь нежно направлял мои действия. Я положил свою руку Шэрон на спину и направил ее тело вперед. Затем я начал приказывать бесам выходить.

В течение следующего часа они выходили один за другим, называя свои имена. Почти все имена были сексуального направления. Один назвал себя флиртом, а другой ласканием. Некоторые имена были непристойными.

К моему удивлению, моя рука, лежащая на спине Шэрон, служила своего рода электронным инструментом. Как только очередной бес выходил, я чувствовал нежный толчок в ладони, как будто это «регистрировало» его уход.

Когда, наконец, последний бес вышел, Шэрон вяло лежала на спине около десяти минут. Затем она подняла свои руки и начала славить Бога за свое освобождение. Насколько я чувствовал, она была полностью свободна.

И все же финал был печальным. Шэрон никогда не вернулась в нашу церковь. Ей было стыдно показаться на глаза людям, которые были свидетелями ее состояния в то воскресное утро. Для меня это было обвинением в сторону нашей церкви. Мы были такими «уважаемыми», что люди, действительно имевшие проблемы, не приходили к нам.

Это привело меня к духовным поискам. Пастором чего я был? Общественного клуба для лиц среднего класса, собирающегося по воскресеньям утром? Или местом, куда люди с реальными нуждами могут прийти за помощью?

Принятое мною решение определило мое будущее. Я не мог со спокойной совестью потратить остаток своей жизни, проповедуя в общественном клубе лиц среднего класса. Я решил, что я должен использовать данные мне Богом способности для помощи людям, которые нуждаются в этом, даже если это значит, что нужно отказаться от принятых норм религиозного поведения.

Но я абсолютно не знал, куда приведет меня это решение.

Всплеск и его последствия

Происшедшее в то воскресное утро было подобно камню, брошенному в середину пруда. Вначале он производит большой всплеск, но затем появляются волны, которые двигаются, пока не достигнут края. Всплеск произошел, когда бес бросил Шэрон на пол прямо перед алтарем. В течение следующей недели мы с Лидией начали ощущать последствия от волн. Люди приходили к нам отовсюду, большинство из них мы никогда не видели до этого. В основном они приходили к нам домой, а не в церковь. Я не имел ни малейшего понятия, как они находили нас; но неделя за неделей мы служили людям в нашем доме и молились за освобождение от бесов. Мы добирались до постели в два или три часа ночи.

Через некоторое время мое физическое состояние начало ухудшаться. Я получил серьезный урок: если я не позабочусь о своем физическом и духовном состоянии, то я буду не в состоянии помочь другим получать освобождение. Фактически, я буду сам нуждаться в помощи. Я осознал, что человек, ослабленный физически и духовно, уязвим для демонических атак.

Вскоре я открыл также, что основательное наставление из Писания необходимо для эффективного освобождения. (Я привожу такое наставление в главах 21 и 22). Прежде чем молиться с людьми, я должен был дать им прочное библейское основание того, что я собирался делать. Таким образом я укреплял в них веру принимать то, что Иисус достиг для них через свою жертву на кресте. Затем, через нашу совместную веру, победа была гарантирована.

На все это требовалось много времени. Я понял, что находился в опасности пренебречь своими остальными пасторскими обязанностями. Пришло ли время для меня оставить пасторское служение?

Тем временем Бог шаг за шагом вел меня от одной ситуации к другой. Каждая успешно разрешающаяся ситуация открывала новые аспекты служения, с которыми я должен был сталкиваться. И затем Он вел меня к следующей ситуации, но только после того, как я успешно «усвоил» предыдущую. Оглядываясь на все происходившее, я понимаю, что Бог не использовал метод школьного класса теологической семинарии, чтоб инструктировать меня в служении освобождения. Он отправил меня в менее престижную школу: школу опыта.