МОСКВА, ЛЕФОРТОВСКАЯ ТЮРЬМА

«Стеснили оковами ноги его;
в железо вошла душа его».
Псалом 104:18

16 мая 1966 года из 120 городов страны в Москву для встречи с правительством приехала большая делегация евангельских христиан-баптистов в количестве 500 человек. Делегация просила о встрече с Л.И. Брежневым и о назначении правительственной комиссии по вопросам преследований за веру в нашей стране. Верующие, прибывшие в Москву, привезли с собой документы и материалы о массовых и повсеместных гонениях, об арестах и судах за проповедь Евангелия, о конфискации и разрушении молитвенных домов, об отнятии детей у верующих родителей, об обысках в домах верующих и конфискации Библий, Евангелий и другой духовной литературы.

17 мая Члены делегации верующих были избиты работниками милиции и КГБ прямо у здания ЦК КПСС, расположенном в центре Москвы, и арестованы. 19 мая Совет Церквей евангельских христиан-баптистов направил брата М.И. Хорева и меня в приемную ЦК КПСС для выяснения судьбы арестованных верующих. Вместо ответа о судьбе делегации, меня и М.И. Хорева также арестовали и поместили в Лефортово – следственную тюрьму КГБ.

30 мая в Москве был арестован брат Геннадий Константинович Крючков. Прокуратура города Москвы (а фактически – КГБ) возбудила следственное дело против Г.К. Крючкова, как председателя Совета Церквей ЕХБ, и против меня, как секретаря СЦ ЕХБ. Нас обвинили в организации делегации верующих, а также в создании и руководстве Советом Церквей ЕХБ, в издании духовной литературы: журнала «Вестник спасения» и «Братского листка». Одним из основных пунктов обвинения стало заявление в Конституционную комиссию, направленною Оргкомитетом ЕХБ (ныне Совет церквей ЕХБ) в апреле 1965 года в высшие законодательные органы СССР. В этом заявлении Оргкомитет ЕХБ просил о предоставлении всем гражданам СССР действительной свободы совести, и о законодательном закреплении свободы проповеди Евангелия. Суд не принял во внимание пожелания верующих и осудил как заявление в Конституционную комиссию, так и нас.

У нас с братом Г.К. Крючковым был один следователь и одно следственное дело, судили нас также вместе. В результате, и он, и я были каждый приговорен Московским областным судом к 3 годам лишения свободы с отбыванием наказания в лагерях общего режима.

Привожу свой краткий тюремный дневник, а затем и лагерный дневник. Он был написан большей частью в заключении, а кое-что было восстановлено по памяти сразу же после освобождения в 1969 году.

19 мая 1966 7года.

Москва. Лефортовская тюрьма – следственный изолятор КГБ. Вдали остались свобода, семья и друзья… Месяц назад моя младшая дочка сделала свой первый шаг. А у меня тоже первый шаг, но… в тюрьму. Дверь камеры захлопнулась. Когда же я снова увижу моих дорогих детей, мою милую жену и старенькую мать?! Мир сузился до четырех камерных стен с массивной металлической дверью. Тюремное окно закрашено белой краской и ограждено прочной решеткой. На родной Украине весна, простор неба, простор полей! А здесь – безмолвная каменная могила. И постоянные попытки извне поработить дух, унизить, сломить, и если удастся – купить…

В моей камере через полуоткрытую форточку сквозь решетку виднеется кусочек дождливого неба. Небо плачет… Не о нас ли, узниках-христианах, заточенных в мрачных стенах старинной русской тюрьмы?! Где-то недалеко – действующая православная церковь. Утром по воскресным дням во время прогулки слышны приглушенные звуки колокола. Жива еще вера на Руси!

Хожу по камере: шесть шагов вперед, шесть – назад. Камера небольшая, из расчета на одного-двух заключенных. Думы о родных, и думы о Христе – Спасителе мира. Он дает истинную свободу духа и настоящее счастье. Христос дает силу противостоять атеизму.

Я в этой тюрьме не один. Во многих соседних камерах мои друзья по вере. Великий бог и в этих стенах укрепляет нашу веру и вселяет в сердца светлую надежду. Христос непобедим! Вера живет и крепнет! Сессия с нами! Он нужен родной России!! На скрижалях сердца записываю первые строки стиха. Нет ни ручки, ни карандаша, ни бумаги… Только память сердца! Так в мае было написано стихотворение «Мессия».

Август 1966 года.

Медленно проходят первые месяцы и недели заключения… Несмотря на строжайшую изоляцию Лефортовской тюрьмы, связь между узниками-христианами постепенно устанавливается через других заключенных и успешно функционирует. Так я узнаю почти обо всех верующих здесь. Все бодры и стойки в испытаниях за веру. Нас, верующих в этой тюрьме сейчас около 30 человек. Некоторых уже осудили. Кое-кто уже имеет свидания с родными. Узнаю, что моя родные живы и здоровы: на одном из судов присутствовала моя мама. Мне передают, что она была очень грустной.

Милая мама! Снова тюрьма посетила нас с тобой. С 23 лет твоя жизнь проходит под сенью тюрем и лагерей: сначала – мужа, теперь – сына. Много перенесла ты скорбей и разлук на тернистом пути русских христиан. Но не грусти, родная! Подвиг Христа бессмертен! Христос – победитель смерти и ада, а тем более – современного неверия! Пишу для мамы стихотворение «Слышу, что ты загрустила».

Осень 1966 года.

Следствие приближается к концу, скоро суд. Нас по делу двое: я и Крючков Геннадий Константинович, верный служитель Божий, с большой, непоколебимой верой в силу и могущество Божие.

За что нас судят? За свободную веру во Христа! Фактически, это суд не над нами, а над Самим Иисусом Христом! Потому что мы – только Его последователи 20-го века и ничего нового не говорим и не делаем. Мы продолжаем Евангельское свидетельство о спасении человека и о вечной жизни во Христе. Наши следователи, прокуроры и судьи недалеко ушло от участников процесса над Христом в 1-ом веке. И сегодня они используют все те же методы: клевету, ложь и ненависть к правде Божией. Как и во дни Христа, о правосудии нет и речи! Атеизм, облеченный властью, творил произвол.

Готовлюсь к суду… Имею уже бумагу и карандаш. Первые мысли: мы предстоим перед судом не за разбой, не за бунт, не за хулиганство, не за золото… Сегодня здесь продолжается суд над Иисусом Христом, начатый еще в Иудее при римском прокураторе Понтии Пилате. Это суд над верой в светлое будущее человечества. Христос был спокоен на суде, полон духовной силы, уверен в победе дела Евангелия. Его уверенность передается и нам. На бумагу ложатся первые мысли в стихотворной форме… Много раз переделываю, переписываю, пока не получается окончательный текст.

29 ноября – 1 декабря 1966 года.

Зал Московского областного суда. В последнем слове произношу свое стихотворение «Последнее слово подсудимого». Меня несколько раз перебивают. Последний куплет пропускаю…

На второй день суда, ранним утром в камере набрасываю несколько строк в стихах: «Сердце не волнуйся, прочь тревога!»

Вспомнилось, как в первый день суда отвечал один из свидетелей, верующий из города Прокопьевска, из Сибири.

Судья: Вы знаете подсудимых?

Свидетель: Знаю, это мои братья по вере!

Судья: Где вы с ними встречались?

Свидетель: Я с ними никогда не встречался.

Судья: Как же вы говорите, что знаете их?!

Свидетель: Я их знаю по крови Христовой, пролитой на кресте.

Суд окончился. Нас с братом Крючковым осудили на 3 года лагерей.

16 февраля 1967 года.

Московская пересыльная тюрьма. Последнее свидание с женой. В комнате для свиданий человек 50 родственников, примерно столько же и заключенных. Все кричат, трудно что-то разобрать. Свидание длилось всего 30 мнут. На прощание я громко говорю Наде: «Прощай, родная! Крепись, господь с нами! Привет братству! Поцелуй детей и маму за меня!» Свидание окончилось.

Куда теперь отправят? Неизвестно…

19 февраля 1967 года.

Переводят в этапную камеру. Народу много: в основном москвичи, осужденные по указу 1966 года за хулиганство. Шумные разговоры, у всех дорожное настроение. Все поглощены одним: куда повезут и будет ли амнистия? Предполагают, что этап будет на восток.

Ко количеству выданного хлеба заключенные определяют приблизительно длительность этапа: одна буханка хлеба – на два дня (значит, этап до Урала). Две Буханки хлеба – значит повезут в Сибирь, в Тюмень и дальше. Я получил одну буханку, 30 грамм сахара и две селедки…

20февраля 1967 года.

Нас отправляют на этап. Раннее утро. Холодно. На тюремном дворе нас поджидает крытая машина «черный ворон». Привозят нас на запасные пути Курского вокзала. Спешно выгружаемся из машины. Кругом охрана: солдаты с автоматами и конвойные собаки. Впервые вижу конвойных собак так близко: собаки нервничают при виде нас, натягивают поводки в нашу сторону, рычат…

Нас подводят к обычному багажному вагону. Но внутри этого вагона купе-камеры. Со стороны коридора – металлическая сетка из толстой проволоки и решетчатая дверь. Это вагон з/к. Нас заводят в вагон и распределяют по камерам.

Вагон наш долго гоняют по путям и, наконец, цепляют к одному из пассажирских поездов. Трогаемся из Москвы! Прощай столица! В купе-камере нас человек 15. Купе переполнено, сплю сидя, прислонившись к стенке.

МЕССИЯ

Далеко от лесов России,
От просторов ее и рек,
В Иудее родился Мессия –
Настоящий святой человек!

Был Он прост и доступен народу,
Взор сочувствием к людям дышал.
А лжецов и тиранов свободы
Беспощадно в речах обличал.

Он изведал страданья и слезы
И был распят злобной толпой.
Не об этом ли плачут березы
Соком светлым ранней весной?..

Не о том ли, как слезы святые
Небо часто дождями льет?
Не об этом ли в песнях России
Затаенная грусть живет?

Не грусти, дорогая природа,
Не печалься душой, человек!
На Голгофе начало восхода
Новой жизни и счастья навек!

Эту жизнь на крестах распинали,
Это счастье жгли на кострах.
Но, о чудо! Другие вставали
И несли его с верой в сердцах!

Есть страна на земле – Россия!
Есть в ней верные Богу сыны:
Незаметные люди, простые,
Но Христовой силы полны!

Вера в Бога рекой могучей
По просторам России течет!
Иисус, Друг людей самый лучший,
Призывает к спасенью народ.

май, 1966
Москва, Лефортово


***

Сердце, не волнуйся! Прочь тревогу!
Я сегодня должен предстоять
Пред людьми, не знающими Бога,
Пред судом, и правду защищить!

Защищать за Истину гонимых,
Жизни смысл нашедших во Христе!
Моих братьев и сестер родимых
По крови, пролитой на кресте.

ноябрь, 1966
Москва, Лефортово


НЕ ЗА РАЗБОЙ

I.

Не за разбой и на за злато
Мы перед вами предстоим.
Сегодня здесь, как в дни Пилата,
Христос, Спаситель наш судим.

Святой пророк из Назарета,
За что судим сегодня Ты?
За то ль, что Ты – источник света,
Любви, добра и чистоты?!

За то ль, что даровал свободу
Рабам греха, рабам страстей?!
Явил спасение народу
Любовью жертвенной Своей?!

Вновь раздается поношенье,
Вновь клевета и ложь царит.
А он безмолвен… с сожаленьем
На бедные грешников глядит.

Он слышит жалкие угрозы,
Он видит трепет тех людей,
На чьих руках скопились слезы
Детей, и жен, и матерей…

Забыв истории примеры,
Горят желанием казнить
Свободу совести и веры
И право Господу служить!

Нет! Не убить свободу веры!
Христа в тюрьму не заточить!
Христовых подвигов примеры
В сердца спасенных будут жить.

II.

Немая стража окружает
Друзей Христа стальным кольцом,
Но Сам Спаситель вдохновляет
Стоять спокойно пред судом.

Мы к мятежам не призывали
И в жертву не несли детей.
Мы о спасеньи возвещали,
О красоте святых идей.

Мы призывали Церковь Божью
Идти тернистою тропой,
Вести борьбу с коварством, ложью
Во имя цели неземной.

И вот пред вами мы предстали
(Верней сказать приведены!),
Чтоб вы о Господе узнали,
Что есть у Господа сыны!

Что наша вера – не преданье,
Не пережиток прошлых лет.
Она бессмертия сиянье,
Она для нас и жизнь, и свет!

Суды и новые гоненья
Лишь веру в Бога укрепят,
И всем грядущим поколеньям
О правде Божьей возвестят.

За дело истины Христовой
Вставайте, новые борцы!
Несите смело Божье Слово
По всей земле, во все концы!

ноябрь, 1966
Москва, Лефортово