Нееман

"Нееман, военачальник царя Сирийского, был великий человек у господина своего и уважаемый, потому что чрез него дал Господь победу Сириянам; и человек сей был отличный воин, но прокаженный. Сирияне [однажды] пошли отрядами и взяли в плен из земли Израильской маленькую девочку, и она служила жене Неемановой. И сказала она госпоже своей: о, если бы господин мой побывал у пророка, который в Самарии, то он снял бы с него проказу его! И пошел [Нееман] и передал это господину своему, говоря: так и так говорит девочка, которая из земли Израильской. И сказал царь Сирийский [Нееману]: пойди, сходи, а я пошлю письмо к царю Израильскому. Он пошел и взял с собою десять талантов серебра и шесть тысяч [сиклей] золота, и десять перемен одежд: и принес письмо царю Израильскому, в котором было сказано: вместе с письмом сим, вот; я посылаю к тебе Неемана, слугу моего, чтобы ты снял с него проказу его. Царь Израильский, прочитав письмо, разодрал одежды свои и сказал: разве я Бог, чтобы умерщвлять и оживлять, что он посылает ко мне, чтобы я снял с человека проказу его? вот, теперь знайте и смотрите, что он ищет предлога враждовать против меня. Когда услышал Елисей,, человек Божий, что царь Израильский разодрал одежды свои, то послал сказать царю: для чего ты разодрал одежды свои? пусть он придет ко мне, ц узнает, что есть пророк в Израиле. И прибыл Нееман на конях своих и на колеснице своей, и остановился у входа в дом Елисеев. И выслал к нему Елисей слугу сказать: пойди, омойся семь раз в Иордане, и обновится тело твое у тебя, и будешь чист. И разгневался Нееман, и пошел, и сказал: вот, я думал, что он выйдет, станет и призовет имя Господа Бога своего, и возложит руку свою на то место и снимет проказу; разве Авана и Фарфар, реки Дамасские, не лучше всех вод Израильских? разве я не мог бы омыться в них и очиститься? И оборотился и удалился в гневе. И подошли рабы его и говорили ему, и сказали: отец мой, [если] [бы] что-нибудь важное сказал тебе пророк, то не сделал ли бы ты? а тем более, когда он сказал тебе только: "омойся, и. будешь чист". И пошел он и окунулся в Иордане семь раз, по слову человека Божия, и обновилось тело его, как тело малого ребенка, и очистился. И возвратился к человеку Божию он и все сопровождавшие его, и пришел, и стал пред ним, и сказал: вот, я узнал, что на всей земле нет Бога, как только у Израиля] итак прими дар от раба твоего. И сказал он: жив Господь, пред лицем Которого стою! не приму. И тот принуждал его взять, но он не согласился. И сказал Нееман: если уже не так, то пусть рабу твоему дадут земли, сколько снесут два лошака, потому что не будет впредь раб твой приносить всесожжения и жертвы другим богам, кроме Господа; только вот в чем да простит Господь раба твоего: когда пойдет господин мой в дом Риммона для поклонения там и опрется на руку мою, и поклонюсь я в доме Риммона, то, за мое поклонение в доме Риммона, да простит Господь раба твоего в случае сем. И сказал ему: иди с миром. И он отъехал от него на небольшое пространство земли* (4 Царств 5:1-19).

Священное Писание ставит этого человека из язычников перед нашим взором с его счастьем и его несчастьем, чтобы мы на нем могли видеть, как каждый, даже и самый лучший из нас, при всем счастье в этом мире, все же крайне несчастлив прежде, нежели он придет к Богу, источнику истинного счастья. Постараемся увидеть и научиться на этом муже, как можно прийти к Богу и в Нем и с Ним достичь полного блаженства. Священное Писание показывает нам здесь

Личность Неемана

Какой представительный человек встает вдруг перед нами, когда мы читаем: "Нееман, военачальник царя Сирийского, был великий человек у господина своего и уважаемый, потому что чрез него дал Господь победу Сириянам; и человек сей был отличный воин".

Мы видим: он был велик даже перед своим царем, который остановил свой взор и дал ему самое высокое место в своем царстве. Слово "великий" – что оно может означать? Во всяком случае, он был велик в отношении своего характера; велик в отношении своих способностей и велик во всех деяниях. Не удивительно, что царь обратил на него внимание и осыпал его знаками отличия. И Нееману не только счастливилось в его предприятиях, как это часто бывает у многих, но, мы читаем, "чрез него дал Господь победу Сириянам". Таким образом, вся страна пользовалась благословениями, исходившими от этого мужа. Нееману не было подобного в стране в его время и поэтому, во всяком случае, касательно его положения в этом мире, он был радостным и счастливым.

Но, увы, в Неемане и на Неемане было нечто, делавшее его крайне несчастливым и отталкивающим для других. В его описании, после всего прекрасного, мы находим выразительное "но". И это "но" было одной из тех мертвых мух в благовонной масти мироварника (Ек. 10:1), которая уничтожила все благовоние. О Неемане говорилось, что он "прокаженный". Не правда ли, какой несчастный человек!

Однако был ли Нееман единственным человеком в этом роде? Не описывает ли часто Священное Писание, говоря об одном, одновременно и многих других, ему подобных? Как часто приходится слышать очень прекрасные вещи о каком-то человеке, о такой-то женщине, о таком-то юноше или о такой-то девице; вещи, которые привлекают и заставляют являться в прекрасном свете! Однако вдруг после этого следует печальное "но" – "но" греха и проказы, которое так долго было скрыто. Тотчас же оно навсегда уничтожает все прекрасное, привлекательное. Так было с первым человеком, так бывает и с каждым из людей.

Хорошим, даже весьма хорошим, прекрасным вышел Адам из-под творческой руки Божией. Сам Бог жил в общении с ним и имел великие милостивые намерения; и вот пришло роковое "но" проказы греха, навеки смыв все его превосходства. Так ли обстоит дело и с тобой, читающий эти строки? Мил и приятен ли ты? Имеешь ли ты иную столь же прекрасную сторону? Но те или иные недостатки в тебе, скрытые или явные, они суть твоя личная разъедающая проказа. В этом случае все твое мнимое добро проникнуто этой проказой; ты – нечист!

Злое "но" Неемана, проказа его съедала этого человека день и ночь; она никогда не прекращалась и не оставляла его, куда бы он ни повернулся. Был ли он дома, в своих апартаментах, в среде ли своей семьи, был ли в одиночестве или в толпе народа, или даже стоял перед своими войсками, – проказа не покидала его и не отходила от него. Когда он отдавал приказания своей армии и сотни тысяч шли по его слову, куда бы он ни послал их, – проказа его не отступала от него, как бы он ни желал этого; она оставалась при нем. Может быть, Неемана очень украшали мантия военачальника и многие ордена на груди его, но рядом с тем злая проказа отвратительно отталкивала и безобразила этого злосчастного человека. И когда на пирах царь собирал вокруг своего стола всех вельмож своих и Нееман должен был сидеть возле него, тогда прокаженность Неемана говорила поражающей речью. Она говорила тем расстоянием, которое он должен был оставлять между своим царем и собою, и такое же – со стороны своего соседа. Проказа беспрерывно говорила: "Ты нечист, Нееман, не приближайся ни к кому!" Как это должно было быть больно – кто может об этом сказать? Но, о мой дорогой друг, читающий это, не обстоит ли совершенно так же и с твоей греховной проказой, если ты никогда еще не был очищен от нее? Тогда она тоже всегда с тобой; она не отходит от тебя днем, она с тобой ночью, бодрствуешь ли ты, спишь ли; или на чужбине, в своем ли месте, или в доме Божием; не прощенный, не снятый с тебя грех тяготеет над тобою, над твоим сердцем и совестью и будет продолжать тяготеть вечно, если не последует освобождение от него.

Луч надежды Неемана

Могла ли быть надежда в отношении болезни, против которой никогда еще не было изобретено никакого средства и против которой все врачи мира бессильны? Удивительно, для Неемана однажды блеснул луч надежды. Он явился ему совершенно неожиданно. Воины Неемана сделали набег на страну Израильскую. Наверно, чтобы захватить богатую добычу. Однако эта добыча оказалась очень жалкой: они похитили маленькую девочку и привели ее как рабыню жене Неемана. О бедное дитя, вероятно, оторванное от родителей, родственников и от своего собственного народа! Отныне оно должно было служить во враждебной стране, среди язычников, не знающих Бога. Это, во всяком случае, были очень темные дни для ребенка, но все же это был путь Божий. Как же это так? Да, именно эта маленькая девочка, по воле Божией, должна была сделаться носительницей света и луча надежды для почтенного, но несчастного Неемана. Какая милость Божия к этому язычнику! Таким образом, она, собственно, была очень богатой добычей, как это скоро обнаружилось.

Случилось вскоре то, чего не ожидал от этой девочки ни Нееман, ни его жена. Она принесла истинное счастье в сердце обоих и в их дом. Узнав однажды, в каком несчастном положении находится ее теперешний господин, девочка говорит своей госпоже: "О, если бы господин мой побывал у пророка, который в Самарии, то он снял бы с него проказу его!" (ст. 3). Эти несколько слов дают нам целую биографию этого ребенка. Как ясно они показывают, что она была милая верующая детская душа! У девочки была вера, которой в те дни не было во всем Израиле. Она была совершенно уверена, что у Елисея, пророка, – полное спасение от проказы. Этому не верил никто в то время. Это мы можем заключить из слов нашего Господа, когда Он сказал: "Много было прокаженных в Израиле при пророке Елисее, и ни один из них не очистился, кроме Неемана Сириянина" (Лк. 4:27). Почему же эти многие прокаженные в Израиле не были очищены и спасены? Они, у которых помощь была так близка? Только потому, что они не верили, ибо тогда верующие все-таки послали бы кого-нибудь к пророку. Также и сам царь Израильский, который очень хорошо знал Елисея, ни на одно мгновение не остается при мысли о том, что спасение Нееману от этой злой болезни может быть именно у пророка. Поэтому он в отчаянии разодрал одежды, когда царь Сирийский прислал к нему своего военачальника (ст. 7). Царь Израильский также был неверующим. Как в силу всех этих обстоятельств светит малютка своей великой детской верой! Но девочка-израильтянка была и горячо любящей душой. Ее вера не была холодной как лед – не была подобна вере столь многих в наши дни, в ком не горит ни одной искорки любви по отношению к их несчастному ближнему. Посмотрите: лишь только малютка узнает, что господин ее находится в несчастном состоянии, как она обнаруживает сострадание и участие к нему. Она хочет видеть его здоровым! Девочка не хочет, чтобы на Неемане, ее господине, долее тяготела скорбь и болезнь. Вот что значит быть воистину верующим – когда немедленно любишь, любишь других, даже и тех, которые не знают Бога, и от сердца ищешь их блага и желаешь помочь им. Подумайте только об этой маленькой девочке! Она здесь пленница, она во власти этой женщины и ее мужа, они не дают ей свободы, и она все-таки ищет их блата. Она любит тех, которые враги ей и ее народу. Ах, если бы было еще много таких верующих, любящих душ, – как они украсили бы этим учение Христово и прославили бы своего Господа!

Как обстоит, мой друг, с тобою в этом отношении? Есть ли у тебя любовь к твоему страждущему ближнему? Еще одно. Эта девочка была также свидетельствующей душой. В то время как она верила и любила, уста ее отверзлись для открытого свидетельства; она не могла молчать о благости своего Бога. Девочка свидетельствует совершенно определенно, что если ее господин только попадет к Елисею, то освободится от своего величайшего несчастья. О вы, знающие по собственному опыту Небесного Елисея, почему вы молчите?! Почему у вас нет ни одного слова свидетельства о Нем для единичных душ и для большой толпы, которые вокруг вас и погибают в своей греховной проказе только потому, что ничего не знают о Нем?! Принесите же им славный луч надежды, как та маленькая девочка Нееману!

Первые шаги Неемана, сделанные не совсем в правильном направлении

Придите и посмотрите, как этот муж Нееман велик и отличен также и на поприще веры! Лишь он услышал радостную весть, то, как мы читаем, "пошел и передал это господину своему, говоря: так и так говорит девочка, которая из земли Израильской!" (ст. 4). Нееман не сказал, как сделал бы иной: "Ах, что знает маленькая девочка, – она полна суеверия; нельзя полагаться на такие речи. То, что она там говорит, противоречит всякой науке и всякому опыту. До сих пор не существовало никакого спасения от проказы. Верить чему-либо подобному, и притом такой маленькой девочке, не подобает мужу твоего звания; ты этим можешь лишь осрамиться!" Нет, Нееман не думал так ни одной минуты! Он думал, напротив: "Спасение, которое мне восхваляет это дитя, есть спасение Божие, а у Бога нет ничего невозможного. Притом оно так драгоценно для меня, ибо для меня не может быть большего счастья, как освободиться от моей проказы!" Он верит этой вести всем сердцем, и потому не смущается сделать столь решительный шаг и выступить перед царем со своей верой, чтобы просить свидетельства об отпуске для своего путешествия.

Дорогие друзья, не должна ли радостная весть о спасении от греховной проказы побудить каждого еще не освобожденного, еще не очищенного от нее встать и совершить первые шаги к нашему Небесному Елисею? Эта весть приходит к нам не от такого ничтожного свидетеля, каким была девочка, но от самого верного Врача душ. Поэтому встань, спеши к Нему!

Однако в высшей степени важно обратить внимание на то, чтобы на пути к спасению не пойти в неправильном направлении, как это было с Нееманом. О его царе мы слышим, как он говорит Нееману: "Пойди, сходи, а я пошлю письмо царю Израильскому" (ст. 5). Вы видите, его повелитель совершенно на его стороне в этом деле; он доброжелателен к нему и от сердца хочет выздоровления своему военачальнику; но он надеется посредством своего влияния способствовать его исцелению. Его письмо не должно быть только видом для путешествия Нееману (таковой безусловно был ему необходим), но царское письмо к царю израильскому требовало непременного исцеления. Бедный царь такого мнения, что путем дипломатии он может освободить своего Неемана от злого недуга. Как мало разбираются эти великие и мудрые в путях Божиих! Как мало они сознают, что у Того, Кто один может спасти, их писания не имеют даже и того веса, как искренняя простая просьба нищего. Поэтому не полагайся, дорогая душа, на лучшие рекомендации, которые другие дают тебе, ни на средства и пути последних, когда ты желаешь лично прибегнуть к Спасителю, если не хочешь заблудиться!

С царским письмом в кармане приходит Нееман в свой дом, и здесь становится ясным, что и он ничего не понимает в Божием исцелении.

Что делает Нееман? Он берет с собой десять талантов серебра, и шесть тысяч сиклей золота, и десять перемен одежды (ст. 5). Наверно, он думает, что такое великое дело над ним не может обойтись дешевле. И так как у него нет недостатка в деньгах, то он готов щедро заплатить. И вот Нееман выезжает с сотнями тысяч денег, нагруженными на коней и на повозки, и с царским рекомендательным письмом у сердца. Последнее и есть то ошибочное направление, в котором подался Нееман, и Господь должен исправить его, если он должен быть исцелен. Нееман должен впоследствии узнать, что никакая власть мира не может здесь помочь, а также и никакое серебро и золото, но что Бог, если Он исцеляет и очищает, то делает это даром, без серебра. Некто признался на одном собрании: "В 43 года я научился, что я ничего не могу сделать для моего спасения, что мне и не нужно ничего делать и что Бог Сам уже все сделал для меня". Блаженны те души, которым не нужны десятки лет, чтобы научиться этому, но которые приходят, чтобы радостно брать и присваивать себе, ибо "все готово" (Лк. 14:17).

Прибыв в страну Израильскую, Нееман направляется прямым путем к царю. Здесь он торжественно передает царское письмо. Оно гласило: "Вместе с письмом сим я посылаю к тебе Неемана, слугу моего, чтобы ты снял с него проказу его" (ст. 6). Это короткое и решительное, как ультиматум, требование невыполнимо даже для царя. Поэтому письмо и действует как громовой удар. Нееман должен пережить эту сцену, которая должна поразить его до мозга костей. Он должен видеть, как царь Израильский в отчаянии раздирает одежду свою; должен слышать возглас отчаяния из его уст: "Разве я Бог, чтобы умерщвлять и оживлять, что он посылает ко мне, чтобы я снял с человека проказу его? Вот теперь узнайте и смотрите, что он ищет предлога враждовать против меня!" (ст. 7). Да, так должно было случиться: Нееман обратился по неверному адресу. Поэтому холодная струя отчаяния и должна была излиться на него. Здесь Нееман должен был исправиться и узнать, что верный адрес – Бог. Тот, Который имеет власть над жизнью и смертью, Он один только может исцелить от проказы; этого не может сделать никакой царь; даже все цари земные, вместе взятые, не могут этого сделать! Каково же было здесь душе этого больного? И притом он слышит, что царь Израильский в этом письме не усматривает ничего иного, как вызов или провокацию к войне. Не ясно ли нам здесь: как опасно попасть и пойти по ложному направлению! Маленькая девочка его жены показала Нееману путь весьма определенно, но, по своему и своего царя мнению, Нееман выбрал вернейший. В результате он постыжен вместе со своим советником. Малютка ведь сказала: "У пророка, который в Самарии", – а не у царя Самарийского. "Ко Христу, ко Христу, Небесному Елисею!" – звучит свидетельство всем душам, находящимся в проказе греха. Если же вы, дорогие, направите эти души по другому пути или сами пойдете к какому-нибудь другому, самому высшему, на ваш взгляд, посреднику, тогда вы только можете посрамиться, как Нееман.

Своевременное указание верного пути Нееману

Мы немедленно после этого читаем: "Когда услышал Елисей, человек Божий, что царь Израильский разодрал одежды свои, то послал сказать царю: для чего ты разодрал одежды свои? Пусть он придет ко мне и узнает, что есть пророк в Израиле" (ст. 8). Мы видим, что Бог должен вмешаться для того, чтобы заблудившиеся таким образом души были направлены на верный путь, как Он и поступил здесь через пророка Елисея. Не удивляет ли нас то, что царю Израильскому не пришло на ум, что у пророка Елисея действительно есть помощь и спасение даже для богатого прокаженного? Зачем раздирать в отчаянии одежды, когда помощь так близка, – может быть, даже напротив, на той же самой улице? Если кто-нибудь должен был знать об этой помощи, так это, конечно, он, как первый муж среди избранного народа Божия. Однако до сего дня тысячу раз было так, что живущие у самого источника часто истаевают от жажды. Как могло прийти им на мысль направить других к источнику, из которого они сами не почерпнули ни капли? Однако не удивительно ли также и то, что в это мгновение Нееман тоже не вспоминает о пророке, к которому он был направлен? Так бывает еще со многими ищущими, когда их взоры обращены в превратном направлении. Они, без сомнения, остались бы далеки от своего Небесного Елисея (несмотря на то, что вестники Божий посылали их только к Нему), если бы Бог не вступился по милости Своей. Господь делает это, даже если ищущие души и не всегда видят, как это происходит.

Получив же указание на пророка Елисея, Нееман с его конями и колесницами достиг дома Елисея. Он, наконец, прибыл по верному адресу. Каков же образ действия пророка? Читаем: "И послал к нему Елисей слугу сказать: пойди, омойся семь раз в Иордане, и обновится тело твое у тебя и будешь чист!" Вы видите, как чистый там, внутри дома, не имеет никакого общения с нечистым вне его? Между обоими нет (и не может быть) сношения, никакого сближения. Разделяющая стена – проказа – должна быть сначала устранена; тогда они могут сблизиться. Прокаженный должен пережить все это, кто бы он ни был. Но как это трудно для таких великих мужей, для тех, которые так высоко ценятся в этом мире и на которых смотрят с почтением, – как, например, Нееман! Да, да, надо сделаться грешником и в своих собственных глазах, если мы хотим прийти ко Христу! Мы должны узнать, что доколе наша вина и нечистота тяготеют над нами, – мы отделены от Него. Должно совершиться омытие в Иордане, в Его крови, основательное омовение в источнике очищения от всякой нечистоты и греха, пока мы не сделаемся белее снега, как новорожденные дети. Это неизбежный совет для всех нечистых.

Однако о какое действие проявляется у Неемана после этой вести! Лоб его морщится, он смотрит мрачно. Сказано: "И разгневался Нееман и пошел и сказал: вот, я думал, что он выйдет, станет и призовет имя Господа Бога своего, и возложит руку свою на то место, и снимет проказу". Стоящий так близко к цели, он отворачивается и делает это с гневом, сомнением. И это у самого источника! Унижение, умаление, которые, по его мнению, выражены ему здесь, для него, великого мужа, слишком велики. Нееман не может и не хочет нести их: лучше остаться прокаженным, нежели очиститься таким образом! Ведь пророк даже не показывается; он является выше царя; он посылает только слугу своего и через него дает ему указание, которое тоже не что иное, как великое уничижение. "Я должен омыться в Иордане; и это семь раз!" – думает Нееман. Это же требование, которое можно предъявить только невежественному человеку! Конечно, Нееман знал Иордан; знал, как особенно среди лета, когда он полон, непривлекательна и до самого дна темна и мутна его вода. Если дело идет только об омовении в реке, то почему же не в его сирийских реках, тихо и прозрачно текущих по равнине? Иордан с ними не может выдержать никакого сравнения! Бедный Нееман составил свою собственную идею относительно того, как он может быть очищен и исцелен; и если он не может быть исцелен в согласии с этой идеей, то ничего другого он не желает знать. Существует еще огромное число людей, которые, подобно ему, имеют свое собственное представление о том, как они могут достигнуть прощения, очищения своих грехов, мира с Богом и полной уверенности в принятии их Господом. Они хотят иметь такое-то и такое чувство, ожидают таких-то видений и явлений и желают, чтобы Господь так-то и так обошелся с ними, прежде чем они поверят Ему, Его слову и просто усвоят им принадлежащее спасение. "Я мыслил, я думал", – это их способ, по которому Бог должен поступать. О, берегись же каждый, кто хочет быть спасенным, изменять путь Божий по-своему!

Поворот Неемана и результат

Как легко мы бываем склонны тотчас отступиться от душ, которые в один день в возбуждении отвращаются, подобно Нееману! Когда они не хотят идти Божиим путем, как Он того хочет, то мы говорим: "Пусть они посмотрят, как они справятся; мы не будем с ними много возиться". Вот оно, отсутствие любви! Посмотрите: не так было среди подчиненных Неемана, а ведь они были язычниками. У Неемана были верные слуги, которые искали его блага. И, к величайшему счастью, на поприще веры часто слуги бывают мудрее своих господ, потому что они простодушнее, и скорее могут быть как дети, и воспринимают и верят, нисколько не философствуя. Они научились быть по-детски послушными, не спрашивая почему. Послушайте только, как разумно, в любви, уговаривают слуги Неемана, что ему надо поступить точно так, как ему говорится. "Отец мой, – говорят слуги, – если бы что-либо важное сказал тебе пророк, то не сделал ли бы ты? а тем более когда он сказал тебе только: "омойся, и будешь чист"" (ст. 13). Они очень хорошо знали, что великий муж тотчас решился бы идти навстречу затруднительным задачам, если бы таковые были поставлены для его исцеления; он не знал бы там себе никаких границ. Поэтому они как бы говорят: "Неужели ты теперь откажешься быть спасенным простым путем, на котором может быть спасен каждый? Поступи же так – вступи на простой путь, омойся, и будешь чист". Это убеждение было в тысячу раз лучше всяких доказательств и всякого спора. Научимся этому от слуг Неемана: будем упрашивать людей, когда они не захотят идти по простому пути Божию, потому что этот путь им кажется слишком простым. Если мы можем сделать их хотящими, то многое выиграно, потому что часто от их хотения зависит их временное и вечное благо. Ах, если бы таким путем мы могли привлечь хотя некоторых из них, через порог – в Царствие Божие!

Вы видите здесь далее: то, чего не могло достичь ясное слово пророка Елисея и чего не мог прибавить собственный рассудок Неемана, – то возмогло любезное убеждение его слуг. Нееман сходит с колесницы в близкий Иордан и, совершенно точно, послушный полученному от пророка слову, погружается, и погружается семь раз. И когда он в седьмой раз поднимается из воды, то делается совершенно другим. Следует величайшее изумление: тело Неемана восстановлено, обновлено, вполне чисто, как тело новорожденного дитяти, которого никогда не касалась проказа! Какое чудо! И это чудо нельзя отрицать, когда исцеленный испытал его на себе самом. Ведь это должно быть для Неемана днем, который должен остаться для него вечно незабвенным! Но как чудно еще то, что такое омовение, такое очищение, такое обновление может испытать еще сегодня каждый, кто, по-детски веря, приближается со своей греховно больной душой ко Христу – открытому Источнику против греха и нечистоты (Зах. 13:1) и, как коринфяне, омывается в Его Крови (1 Кор. 6:11). Она очищает от всякого греха (1 Ин. 1:7); всякая проказа навеки исчезнет, где сила этой Крови находит себе применение (Лев. 14:25-29); ты сделаешься снега белее (Пс. 50:9; Ис. 1:18), новой тварью (2 Кор. 5:17)! Знаешь ли ты о таком дне в твоей жизни, дорогой читатель?

Чем кончает Нееман

С этого мгновения Нееман ни одного шага не может сделать в сторону от взятого им направления. Он уже отъехал на большое расстояние от пророка. Очищенный, исцеленный и обновленный, Нееман возвращается со своими спутниками; он возвращается теперь как тот самарянин, который очистился в числе десяти прокаженных (Лк. 17:15-16). Сердце Неемана понуждает его счастливую душу высказать свою благодарность там, откуда все пришло для него. Мы читаем: "И пришел и стал пред ним [человеком Божиим] и сказал: вот я узнал, что на всей земле нет Бога, как только у Израиля" (ст. 15). В полном сознании своей чистоты и обновления Нееман не остается более вне, вдалеке, как прежде, но лицом к лицу стоит перед пророком, чтобы излить все свое благодарное сердце. И, как мы слышим, оно полно Богом Израилевым. Не внешняя перемена, хотя бы столь великая и славная, выступает более всего наружу, но внутренняя – обновление сердца, новое биение пульса достигнутой от Бога Израилева жизни, найденной им через чудо, совершается над ним. Из недавнего еще язычника, идолопоклонника, Нееман сделался верующим поклонником Бога истинного. Еще короткое время тому назад Нееман видел на земле много богов и одного особого в Израиле, как он высказался об этом своим слугам (ст. 11); теперь он вычеркивает их всех, потому что "на всей земле нет Бога, как только у Израиля!" И его обет перед пророком гласит: "Не будет впредь раб твой приносить всесожжения и жертвы другим богам, кроме Господа" (ст. 17). Он узнал Бога, и наш Господь свидетельствует Сам: "Сия же есть жизнь вечная: да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа" (Ин. 17:3).

И как Нееман сам себя отдал в распоряжение Божие, так отдает он и свои богатства в распоряжение представителю Божию – Елисею. "Итак, прими дар от раба твоего", – просит он, полагая у ног пророка свои богатства. Так должно быть всегда и у всех воистину исцеленных! Нееману это казалось само собой разумеющимся. Ах, чтобы это было само собой разумеющимся и у всех спасенных через Христа! Тогда строительство Царствия Божия не страдало бы, как теперь, от недостатка земных средств. Но не странно ли притом, как относится пророк к этому предложению? Он отклоняет всякое принятие во имя Господа, перед Которым, как он свидетельствует, пророк стоит. Ясно, что Елисей имел определенное приказание – не брать ни гроша ни для какой, даже самой лучшей цели. Этому первому и единственному из прокаженных, который был исцелен, даже в мысли не должно было войти искушение, что его исцеление и избавление от его болезни пришло путем уплаты. Исцеленный должен был знать, что исцеление произошло даром, безвозмездно! И все, кто услыхал бы, должны были узнать, что это исцеление достижимо для всех, кто не обладает никакими средствами. Только таким путем оно могло быть радостной вестью для всех, кто в нем еще нуждался. Совершенно из милости, свободно, как воздух, пришло ему спасение. Таков был смысл отказа пророка. Насколько блаженный Нееман должен был поразиться такой милостью!

Что еще имеет Нееман в своем сердце, так это два вопроса, на которые должен ему еще ответить его учитель, прежде чем он продолжит свой путь веры. Нееман твердо решился в сердце своем отныне не служить никакому иному богу, кроме Бога Израилева, и Ему Одному приносить жертвы и всесожжения. При этом Нееману стало вполне ясно, что этого нельзя сделать на языческой почве, но только на освященной почве Израильской. Поэтому он и просит себе по крайней мере две ноши этой земли, которую он хотел бы взять с собой на свою родину, чтобы на ней поставить священный жертвенник Божий. Еще не наступило время, о котором только наш Господь мог сказать: "И наступило уже", – когда "не на горе сей и не в Иерусалиме" будут поклоняться Отцу (Ин. 4:21-23). Тогда богопочитание было связано с местностью и страной, которую избрал Сам истинный Бог (Пс. 131:13-14). Однако о какой глубокий смысл заключен в желании Неемана! Он таков: жить для истинного Бога, служить, поклоняться и приносить жертву Ему можно только на святой, а никак не на собственной старой греховной почве. Ах, чтобы все спасенные проходили бы свой путь веры с такой мыслью!

Другой вопрос причинил исцеленному заботу, и этот вопрос был таков: он уже более не прокаженный, чист; теперь возможно, что его земной царь, сообразно его сану, пожелает опереться на Неемана, идя на поклонение в дом Риммона. Отказаться от этого Нееман не чувствует в себе силы; он был бы принужден сделать это, и просит уже теперь прощения в случае, если это произойдет. Но пророк не дает ему никакого ответа на то, что еще не наступило. Елисей знает, что тот, кто однажды пришел к Богу, попадая постоянно в разные столкновения, может уже сам разрешить, так как он будет научен Самим Богом (Ин. 6:45), и научен сделать каждый шаг так, как этого желает Господь. Если бы спасенные все были верны и захотели слышать Его голос, то они всегда могли бы слышать: "Вот путь, идите по нему, если бы вы уклонились направо и если бы вы уклонились налево!" (Ис. 30:21).

"Иди с миром!" – так отпущен был Нееман. Так будут отпущены все, с кого греховная проказа снимается и кто воистину примирен с Богом! Такие души могут впредь радостно продолжать свой путь, потому что они имеют мир, который пребывает вечно: мир с Богом, мир Божий, которого мир не может дать, но не может и взять! Идешь ли ты с этим миром к твоей вечной родине? Если нет, то ты можешь получить его у нашего Небесного Елисея, Который оставил его для всех, как наследие (Ин. 14:27)!